Возможно, тема повести — вторая карабахская война между Арменией и Азербайджаном — кого-то оттолкнет, но не спешите делать выводы. Я тоже долго откладывала книгу, а потом «Где» стала самой жизнеутверждающей вещью для меня за последние годы. Ее написал Коля Степанян — московский армянин, который в 2020-м приехал в Армению и тайком от родителей отправился в армию, а потом на войну. Она длилась с сентября по ноябрь 2020-го, Коля вернулся лишь в конце декабря — попал в окружение в тылу врага на 70 дней. Во-первых, «Рассвет жатвы» — отличный пример приквела (такого, каким он должен быть). Все сюжетные линии складываются воедино, ниточки собираются в одну вышивку, сказанные спустя 25 лет героями слова объясняются, а отношение к персонажам меняется и дополняется.
Издательство Ad Marginem, перевод Ольги Панайотти
Через довольно простые и прозрачные символические образы Птицева говорит о важнейших ценностях неприкосновенности человеческой жизни, свободы, любви и правды. В «Весне воды» есть полифония разных голосов и взглядов, есть спокойное любопытство автора ко всем точкам зрения и понимание всех выборов, даже чудовищных — не оправдание, а именно понимание причин. «Красная штора Болоньи» — небольшая книга Джона Бёрджера, в которой сплетаются эссеистика, поэзия и личное переживание искусства. Он, как тонкий визуал и художник, чувствует и пишет об искусстве вне музея как о чем-то живом, что откликается внутри, вызывая мысли о потере, уязвимости, любви.
«Рассвет жатвы»
Книжка совершенно ни к чему не обязывающая, как и рассказанная в ней история, но как будто просвеченная солнечным лучом и сообщающая читателю блаженное переживание, что вынесено в ее заглавие. «Где» — трогательная, смешная и только после этого страшная история о пережитом опыте. Как на кнопочной «Нокии» набирают сообщения близким от «все плохо, похоже я умру» до «лол, еще не умер». Как во время обстрела вспоминаются дурацкие боевики, где никак не могут убить главного героя.
Пожалуй, самый близкий референс для романа (на самом деле, скорее повести) Михаила Левантовского — это «Петровы в гриппе и вокруг него» Алексея Сальникова. Причем роднит эти книги не столько мистический твист, сколько особое теплое свечение, их наполняющее. Так же как и Сальников, Левантовский читателю на радость обладает счастливой способностью видеть красоту и любовь там, где другие увидели бы лишь скучную бытовуху и серое провинциальное уныние. Весна воды — то самое мимолетное время, когда тает снег, звенит капель, когда грязь по колено, а на ветвях появляются первые почки; еще не лист, только его предчувствие. Таков и роман — хрупкий, пробуждающий, честный, полный надежды на скорое тепло.
- К Тае присоединяется бывшая флористка Нюта, но, кажется, их сопротивление обречено на провал.
- В основе «Чистого сердца, просветленного ума» дневник Моры, который она начала вести по пути из Ирландии в Японию, а закончила за несколько недель до гибели в автокатастрофе в Таиланде.
- Во-первых, «Рассвет жатвы» — отличный пример приквела (такого, каким он должен быть).
- Пожалуй, чтобы не вводить в заблуждение читателей, да и просто для очистки совести можно было бы сделать небольшой реверанс в сторону старших товарищей, но это уже дело вкуса.
- Тем временем сам Осман выпустил «Мы раскрываем убийства» — первую книгу нового детективного цикла.
- Автор этой книги Мора О’Халлоран была первой женщиной с Запада, которой разрешили практиковать дзэн в буддийском монастыре в Японии, а после удостоили передачи дхармы.
«Где»
» не будет слишком оригинальной, когда речь заходит о «Бражниках и блудницах», но удержаться от нее невозможно. Писатель, поэт и актер Максим Жегалин так ловко подхватил прием литературного монтажа, как будто сам его и придумал. Пожалуй, чтобы не вводить в заблуждение читателей, да и просто для очистки совести можно было бы сделать небольшой реверанс в сторону старших товарищей, но это уже дело вкуса. Что касается самой книги, то она представляет собой калейдоскопическую хронику Серебряного века с фокусом на личную жизнь.
- В одной из глав рассказывается о двух подругах, которых разделяют тысячи километров.
- Это книга о способности искусства удерживать человека в памяти — не через репрезентацию, а через метафизическое присутствие; о связи предметного мира с миром духовным.
- Пожалуй, самый близкий референс для романа (на самом деле, скорее повести) Михаила Левантовского — это «Петровы в гриппе и вокруг него» Алексея Сальникова.
- «Счастье» Набокова — Курицына — маленькая книжечка, которая многое говорит о русской жизни в Берлине (тогда и сейчас), о свойствах страсти, о природе литературного дара и о том, из какого сора вырастает этот дар (или, можно было бы сказать, «Дар»).
В одной из глав рассказывается о двух подругах, которых разделяют тысячи километров. Обе девушки оказались одинокими в незнакомых городах, но их внутренняя связь сильнее пространства и времени, поэтому они начинают принимать друг друга в гостях во сне. Они готовят друг другу ароматные блюда, передавая с помощью своих кулинарных навыков ощущение домашнего тепла. «Счастье» Набокова — Курицына — маленькая книжечка, которая многое говорит о русской жизни в Берлине (тогда и сейчас), о свойствах страсти, о природе литературного дара и о том, из какого сора вырастает этот дар (или, можно было бы сказать, «Дар»).
лучших книг — 2025: итоги первого полугодия
Впрочем, сама природа на стороне героев, а гуманность оказывается сильнее ярости. При составлении этого списка мы не проводили голосование, а выбирали книги по зову сердца каждого автора. Рекомендации расставлены в порядке выхода изданий и разделены на художественную литературу и нон-фикшен. А от книги Максима Жегалина можно просто получить читательское удовольствие и последовать его без шуток отличному совету — обязательно хотя бы время от времени вести дневник. И тогда какой-нибудь другой прекрасный Максим Жегалин будущего, может быть, опишет с такой же любовью, как вы в отчаянии искали работу, пытались заплатить за квартиру или разводились.
Во-вторых, это отличный роман про манипуляцию общественным сознанием и цензуру, прекрасный прикладной материал после четырех лет на журфаке. Редакция Кинопоиска и команда Яндекс Книг назвали книги 2025 года, на которые стоит обратить внимание, — от философских эссе до фэнтези-франшиз, от биографий классиков до сюрреалистических комедий, от постколониальной прозы до уютных детективов. Барьер скорости света больше не сдерживает распространение человечества среди звезд. Преодолеть прочие ограничения лучшие курсы по инвестированию сулит синхронная физика — новая, прорывная, почти всемогущая научная дисциплина. Но, чтобы вырваться из плоскости обыденных решений, необходим эксперимент — масштабный, дорогостоящий и потенциально смертельно опасный для всех землян. Решить, стоит ли овчинка выделки, может только непредвзятое Большое жюри, которое собирается на отдаленной планете-полигоне Регене.
И одним из участников этого жюри, выбранным по жребию, становится Ян — человек с малозаметными ментальными особенностями, которые делают его идеальным наблюдателем.
Для Секигути обоняние становится важнейшим инструментом самопознания, она учит своих читателей прислушиваться к запахам, чтобы через них открыть дорогу к чувствам и воспоминаниям. Ароматы дикоросов, запахи людей, которых уже давно нет рядом, парфюм, обволакивающий все пространство в оперном театре, — все это срабатывает как неосязаемая «Тардис», отправляя героинь «Зова запахов» в межвременные и межпространственные путешествия. Свои зарисовки Секигути также дополняет размышлениями о человеческих отношениях и том, как в течение веков менялось наше отношение к ароматам.
Поэтому безмерно рада, что у нас наконец издали трилогию про Норт-Бат («Дураки все» — это вторая часть) Ричарда Руссо, которого я полюбила после «Эмпайр Фоллз» и «Шансы есть». Руссо — настоящий мастер описывать такие отдаленные уголки, укрытые от ярких огней больших городов, при этом сохраняя уют каждого из поселений (а они все разные, с собственным колоритом) и раскрывая характеры героев. Он умело делает каждого ярким, не выделяя кого-то на передний план и уделяя внимание всем персонажам в равной степени.
Это книга о способности искусства удерживать человека в памяти — не через репрезентацию, а через метафизическое присутствие; о связи предметного мира с миром духовным. Предпоследняя книга в истории издательства No Kidding Press, объявившего о закрытии в конце прошлого года. Автор этой книги Мора О’Халлоран была первой женщиной с Запада, которой разрешили практиковать дзэн в буддийском монастыре в Японии, а после удостоили передачи дхармы. В основе «Чистого сердца, просветленного ума» дневник Моры, который она начала вести по пути из Ирландии в Японию, а закончила за несколько недель до гибели в автокатастрофе в Таиланде. В 1982 году Море было 27 лет, она собиралась лететь в гости к родным после трех лет обучения в монастыре.
Книга короткая, но к ней хочется возвращаться, как к картине (или фреске в палаццо), которую однажды увидел и не можешь забыть. Тем временем сам Осман выпустил «Мы раскрываем убийства» — первую книгу нового детективного цикла. Моя слабость — это романы про маленькие городки, их простых жителей с простыми проблемами внутри одного сообщества.
Но после ее дневников, как бы пафосно это ни звучало, сложно поверить в то, что эта непосредственная и мудрая девушка, такая живая, в какой-то момент просто перестала существовать. Для меня, как для человека, который по призванию находится хронически онлайн, особенно интересно, какое влияние выход «Рассвета жатвы» имеет на массовую аудиторию прямо сейчас. Ждем фильм и читаем книгу, будто бы у них вместе есть все шансы стать примером достойного и сильного тандема на рынке современных экранизаций. Вторая часть антиутопической дилогии Ольги Птицевой сюжетно будто обнимает первую — повествует о событиях до и после романа «Двести третий день зимы». В условном государстве взят курс на вечную зиму, но Тая и ее друзья из «Оттепели» сопротивляются холоду изо всех сил, а из-под снега ни с того ни с сего пробиваются живые нарциссы. К Тае присоединяется бывшая флористка Нюта, но, кажется, их сопротивление обречено на провал.
И даже некоторая нарочитая несерьезность, резко контрастирующая с серьезностью происходящего, воспринимается именно как часть стиля автора, в мире которого смертельно опасные ситуации порой разрешаются максимально абсурдным образом. Уже за первые несколько глав автору удается создать такие колоритные и харизматичные образы, что всю оставшуюся книгу герои кажутся давними и добрыми знакомыми, с которыми совершенно не хочется расставаться. Ну а учитывая, какими авантюрными и полными жизни в книгах Османа получаются пенсионеры, хочется надеяться, что и ты в старости сохранишь хотя бы часть неуемной энергии Элизабет и Рона из «Клуба убийств по четвергам» или Стива и Рози из «Мы раскрываем убийства».